Семья Святого Лазаря

Быт 9, 8-15; 1 Петр 3, 18-22; Мк 1, 12-15

Первая часть литургии Слова сегодняшней посвящена завету с Ноем, который так красочно описан в книге Бытия и про это сняты очень красивые религиозные фильмы. Но у этого завета, в отличие от множества других заветов, которые разбросаны по Ветхому Завету, есть одна особенность и эта особенность заключается в том, что Бог тут очень мало требует от человека. История драматическая — первый человек согрешил и начались всякие безобразия, которые стали зашкаливать и привели к тому, что начался потоп как единственно возможное средство смыть эти безобразия, уничтожив все живое. Праведники, как водится, спасаются, только один маленький клан Ноя, после чего Бог говорит, что больше таких явлений уже не будет, можете жить безопасно в этом мире. Единственные условия, которые прописаны в книге Бытия, это не ешьте живого с кровью и не делайте ближнему, чего сами себе не хотите. Еще избегайте блуда. Это всё и получило название естественного закона.

Декларируется, что Бог на самом деле требует от человека очень мало: просто живи сам и давай жить другому. Не посягай на фундаментальные, природные, встроенные в природу человека права и, соответственно, свободу. Избегайте блуда — это значит не посягай на сексуальную целостность и сексуальную свободу другого человека и на другие его свободы. И больше ничего не нужно. По мысли библейских авторов это является гарантией того, что с человеком и вообще с миром никогда ничего плохого не приключится.

Сейчас отражением этой идеи являются всякие теории о связи человека и природы, о том, что эмоция это не просто такая психологическая вещь, которая происходит внутри нас, а то, что активно влияет на природу, разрушает или созидает. Представление о неразрывной связи массовых психозов в человечестве и природных катаклизмов, которые следуют за этим: землетрясения, наводнения, вспышки на солнце и прочее. На мой взгляд идея единства человечества и нечеловеческого мира настолько глубока и фундаментальна, что даже нет смысла рассуждать, что первично, что вторично: человеческая агрессия или агрессия в природе — настолько они связаны между собой. Другое дело, что мы можем говорить о первичности греха. О первичности тенденции сделать наоборот, чем хочет Бог, устроивший нашу природу и вписавший ее в большую природу. Из этого же представления о целостности космоса вытекает, что зло зарождается и в сердце человека, и одновременно оно зарождается и в космосе как космическое зло, которое проникает в сердце человека, такое представление о всепроникающем характере зла. Дьявольские силы действуют и на невидимом, на космическом уровне, но мы прежде всего отмечаем их действие в нашем сердце. Про другого человека трудно сказать, что с ним делается, чужая душа потемки. А про себя это может быть понятно. Если интересуешься этим, если чутко за своим сердцем следишь, то становится видно, как какие-то, казалось бы, законные чувства возмущения, обиды за то, что со мной несправедливо поступают, плохо ко мне относятся, на самом деле оказываются враньем, через которое дьявол действует в сердце. А когда он подействовал в сердце, ему уже легче организовать цепь событий вокруг меня. Потому что, повторяю, власть его как обманщика, вносящего дисфункцию в мире, простирается таким образом на историю, исторические события.

Разговоры о политике, о том, какой президент лучше, какой хуже, — ради Бога, сколько угодно про это можно говорить, но если проследить механизм, как происходят человеческие катастрофы, революции, войны — они не просто построены на том, что массы людей вдруг сошли с ума и всё. Нет, — ненависть, которая зарождается в человеческом сердце, может, и затухла бы сама собой, но организуется цепь таких фатальных, как их в народе называют, событий, которые накапливают эту агрессию в массах. И тогда действительно вступают в силу механизмы массовых психозов и страшных последствий, психозов, перед которыми люди оказываются в значительной мере бессильными. И завет исчезает.

Всегда остается тайной в отношениях отдельного человека с Богом и в отношениях между людьми, когда завет есть, а когда он уже прекратился. Мы такие инерционные механизмы. Когда какие-то внешние или внутренние события ослабляют завет, — с Богом, с Церковью или с группой, — то мы можем взбрыкивать, можем обижаться на Бога, но завет еще есть. А потом наступает момент, когда бац — и с моей стороны завет уже разорван. Но внешне я пытаюсь жить как прежде, вести себя так, как будто я еще нахожусь в хороших отношениях с Богом, или в семье с мужем, женой или с кем-то еще. Но завета уже нет — есть инерция, которая потом потихоньку ослабляется. Это очень важная вещь, на чем держится завет. Получается, что он держится на мировоззренческих вещах — я сознательно понимаю, что моя цель в жизни быть в союзе с Богом, потому что это правильно и хорошо, или быть в брачном союзе, потому что это правильно и хорошо. Или быть в монашеской общине по тем же соображениям. Это сознательная часть, она исключительно важна. Когда я понимаю, что правильно быть в союзе с единым Богом, а не блудодействовать и не ходить вослед другим богам. Но всегда в завете есть и та часть, которую мы не рефлексируем, которую мы не понимаем. Это то, что моя природа, которая тянется к Богу, заключает с Ним завет помимо моего сознания. Просто потому что Бог меня так устроил. Этой силе можно и необходимо доверять.

Мировоззрение у грешного человека как флюгер. Хорошие эмоции — хорошее оптимистическое мировоззрение, плохие — пессимистическое. Бог меня не любит, Бог выбирает себе любимчиков, мною совсем не интересуется, я Ему не нужен — флюгер такой. Есть затасканное выражение, которое мне не нравится, — истинная вера. Оно правильное по сути, но употребляется вдоль и поперек неправильно. Истинная вера — это та, которая опирается на мою подлинную природу даже, может быть, не понимая этого. И которая держится и держит мое мировоззрение — не позволяет мне отречься от Бога. Есть масса атеистов, агностиков, которые гуляют вокруг храмов, не имея мужества или необходимой стойкости, чтобы войти в них и предать себя Богу, отдать себя в руки Бога. Да, они при этом оперируют вполне правдоподобными аргументами, что Церковь такая архаичная, политизированная — это правильно всё. Но главный вопрос в том, на что я готов подписаться. Не на эти все мелочи, а на то, чтобы послушать голос своей настоящей природы. И прилепиться к нему сознательно.

Про пост — вот эти идеи себе придумывать какую-то особую епитимию или жертву на великий Пост, чтобы особенным образом задобрить Бога, — это дребедень, конечно, полная. Потому что все задачи на пост Бог дает нам сам. Наше дело просто не закрывать глаза на них, не закрывать глаза на неприятное. Особенность литургического года в это время такая, что всё было ориентировано больше не на воздавание хвалы Богу, не на то, чтобы радоваться благам, которые Бог дает, а на то, чтобы войти в этот процесс покаяния как видения того, что Бог на самом деле от меня просит. Какие дыры моей позиции в этом мире Он открывает. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2012