Семья Святого Лазаря

2 Тим 4, 1-8; Мк 12, 38-44

Эта история про бедную вдову у меня ассоциировалась всегда с Германией — в частности, потому что когда в очередной раз вспоминали при разных случаях, что мы живем на немецкие деньги, то при этом не забывали напомнить, что мы живем главным образом на деньги бедных немцев. В лучшие времена до начала церковного и экономического кризиса ежегодно 2 млрд евро выдаивали из Германии, и на эти деньги живет вселенская Церковь: всякие проекты, благотворительность в огромной степени на эти деньги. Там система церковного налога, которая отличается от всех остальных стран, но при этом еще и постоянные пожертвования, которые меня поразили. Когда я сейчас туда приехал, я разумеется, не рассчитывал ни на какую помощь ни с чьей стороны, и мне было достаточно, что мне выделили угол в этом доме. Но настоятель сказал: «мы должны собрать деньги на тебя, так принято». За три мессы эти люди, помимо того, что они пожертвовали на приход и еще был какой-то сбор, они для меня собрали 500 евро, что для меня было полным потрясением. Потому как — сколько за последние годы перебывало нас, хмырей, из восточных земель. Некоторые изображали из себя нищих, я не думал ничего подобного делать, но люди снова и снова лезли в свои кошельки. И это производит большое впечатление — готовность снова и снова жертвовать на дела Церкви.

Если говорить про нас, то наша бедная вдова ничего не дает — имеются в виду люди в целом. Конечно, многие жертвуют, но о Церкви в целом нельзя сказать, что у нас есть сознание необходимости этой жертвы. Интеллектуалы наши церковные доказывают, что наша церковь в принципе не обязана никому ничем в материальном плане. Мы настрадались, такие бедные, такие необеспеченные, что мы в принципе — Церковь, существующая в режиме благополучения — это такая интеллектуальная позиция. А с другой стороны письма приходят в курию: «вы уже достали своими бесконечными поборами, научитесь зарабатывать деньги, откройте свечной завод, откройте фирму с ограниченной ответственностью». Народ ропщет — «на каждом воскресении с протянутой рукой ходят и собирают деньги» — и это карикатурное, юмористическое такое сознание, но оно соответствует некоторой действительности. Здесь самое забавное, конечно, противоположность: много жертвует Запад, чья духовная бедность вошла в поговорку. А духовно богатый Восток в себя как пылесос втягивает эти средства, потому что «мы заслужили», и это вызывает ощущение противоречия.

Ощущение некой духовной бедности там присутствует в укладе жизни. Церковь больше воспринимается как налаженный механизм, который рассчитан на большие массы народа, на большое количество обслуживающего персонала. А кризис церковный, кризис материальный заставляет эту систему схлопываться, потому что нет больше священников, нет денег, чтобы содержать обслуживающий персонал, а немецкая Церковь не такая, как американская. В американской Церкви есть всё: масса харизматических общин, мощных движений, и в Италии тоже. Мне кажется, что в Германии этого меньше — такая приходская традиционная структура, которая работает все хуже и хуже, люди устают от этих скандалов, им хочется уходить, и поэтому есть ощущение большого сострадания к этой Церкви.

Новый берлинский кардинал впервые в этом году был на дьякональной встрече прихода, где и я был. Он говорил, что Берлин — это самое безбожное место в западной Европе, здесь максимальное количество людей не верят в Бога и не участвуют ни в каких ритуалах, это больше половины населения. Для меня самым важным было, помимо материальной поддержки, которую я получил и которая меня поразила, очень трогательное впечатление, что это церковь стариков. На дьякональной встрече были молодые священники. Из 15 священников трое работали у Верта в России, и они, конечно, говорили, что в России были золотые деньки нашего священнического служения, мы понимали «что, зачем, куда», построили храмы, и так далее. Когда вернулись, уже от работы такого удовлетворения нету, наоборот, сплошные расстройства, — эти бесконечные обвинения Церкви в том и сем, и устроенный быт, на который они жаловались. А когда мы приезжали несколько раз на менее формальные встречи, там было много-много стариков: священники старые за 70-80 лет, совершенно очаровательные, удивительные, добродушные и ласковые, и монахини тоже за 70 лет. Ощущение целой эпохи, которая уходит и оставляет большое наследство молодым людям, которые не очень знают, что с ним делать. Это общее ощущение от Церкви в Европе. В Италии оно почему-то у меня больше архитектурное: смотришь на эти великолепные храмы и думаешь: «цивилизации, которая это построила, больше нет, нет больше этого христианства, что нам теперь с этим делать – сдать под музей, под библиотеку?» А в Германии больше ощущение от людей -видишь реально это поколение, которое уходит. В Церкви, как известно, нет ничего более постоянного, чем эти бабушки. Кажется, что они уходят, уходят и сейчас исчезнут все, а они каким-то чудом возрождаются из следующего поколения, совсем еще недавно, казалось бы, молодых девушек. Общее ощущение большой благодарности этим людям за то, что они из своей духовной скудости умудряются производить такие огромные материальные богатства для всей Церкви. И ощущение такого нового рождения поколения Церкви из этих замечательных стариков. Аминь.

© Священник Кирилл Горбунов 2012