Семья Святого Лазаря

Быт 2, 18-24; Евр 2, 9-11; Мк 10, 2-16

Главная мысль, которая меня интересует и тревожит по этой теме, — неужели Бог так устроил мир, что то, что называется личностью человека, должно проходить биологическую фазу зачатия и потом рождения. То есть, я думаю о времени, когда наступит конец этого мира и изменится наша материя, изменится мир, который мы воспринимаем нашими органами чувств, которые принадлежат этому же миру, — это некоторая часть реальности, которую мы регистрируем. Другая часть от нас скрыта, я полагаю, что это прямо связано с грехопадением, потому что чересчур тяжело по слабости человека восприятие других планов реальности. Бог защищает человека от этого, и человек сам защищается от восприятия этих вещей, у него, слава Богу, есть защитные механизмы. Из размышлений над явлениями Иисуса, из свидетельств другой всякой мистики, не только христианской, мы понимаем, что биологическое тело — это не все тело человека, это некая закосневшая часть его реальности, которая потеряла ту пластичность, те способности, которое человеческое тело в потенции должно было иметь, и которыми прославленное тело Иисуса обладает, тело, для которого пространство и время — это не абсолюты, это вещи, которые меняются в зависимости от нашего желания.

Глупый вопрос: после конца мира, когда люди получат новые тела, как они будут размножаться? Или все, размножения не будет, потому что все как ангелы будут на небесах? Когда об этом размышляю, то понимаю, что не один я такой дурак, которого это интересует, потому что догматика приснодевственности Марии порождена именно этим. Мария зачала во чреве и родила, одновременно осталась девственницей. Натуралистические объяснения не работают, и чисто мистические не работают, а работают представления о том, что ее природа была избавлена от греха в значительно большей мере, чем нам этого хотелось бы. И появилась возможность использовать те потенции человеческой природы, которые у обычных людей забиты.

Я в этом плане уже не мог бы утверждать, что в исполнившемся мире, в преображенном мире есть какое-то биологическое различие между мужчиной и женщиной. То биологическое различие, которое, чем цивилизация примитивнее, тем оно катастрофичнее. Катастрофичнее, потому что у мужчины и женщины оказываются радикально разные способы выживания в мире. Мужчина сильный самец — другая анатомия, другая психика, ориентированная на использование силы, на охоту, на вот эти вещи. И женщина, ориентированная на взращивание потомства и пребывание за спиной у сильного мужчины. Отсюда в греховном состоянии мужчина использует физическую и психическую мощь для войны, а женщина пользуется эмоциональным оружием прежде всего, чтобы находить себе наиболее надежного защитника.

Христианская перспектива монашества, и мужского, и женского, — хотя в Евангелиях она почти не просматривается, а в Новом Завете так уж точно читаем в одном из посланий фразу, которую католические латинские экзегеты очень не любят — о том, что всех апостолов в путешествиях сопровождают жены-сестры. Тем не менее, этот идеал и мужского и женского монашества в христианстве сформировался, и подразумевается, что это пророчество о будущем, в котором те кардинальные различия, о которых я сказал – различия в ценностях, в стилях поведения, в ориентации, в поисках способа утешения и сохранения своей личностной структуры, — эти различия уже не будут действовать. Не знаю, подходящее ли слово «пророчество», но аналог этому, конечно, то, что в Ветхом Завете мы называем «пророчество действием», когда сам пророк из собственной жизни или какого-то эпизода жизни устраивает пророчество. Целибатные люди в церкви пытаются это делать. Попытки эти непоследовательные, и мы видим, что они крайне непоследовательны, достаточно посмотреть хотя бы на то, что в византийском обряде женщину даже не пускают в алтарь, в алтарное пространство. Как на корабль – женщина на корабле. Есть вполне обоснованное опасение, что церковь как дырявый корабль, который, как только женщина туда зайдет, сразу же пойдет ко дну. Мы можем не соглашаться с протестантами, но они смелее в этом. Хотя протестантское радикальное феминистское понимание места женщины в обществе во многом просто не соответствует пророчеству о человеке — евангельскому, библейскому.

В психологическом или нравственном отношении важно, каким образом мужчина и женщина пытаются сохранить себя как личности, иметь какое-то удовлетворение от жизни, творческое, эмоциональное, чтобы не сойти с ума и не покончить с собой. Происходит это по тому же стереотипу охотника и воина с одной стороны, и хранительницы домашнего очага со всеми прибамбасами. Сексуальное удовлетворение туда включается тоже, но принято считать, что сексуальные вещи такие сильные, стыдные, и лучше об этом не говорить, в церкви, по крайней мере. На самом деле люди, у которых жизнь не такая благополучная, как у большинства из нас, прекрасно знают, что там сексуальные запросы отступают на десятое место. Монашество и жизнь в целибате — там главное не то, что люди запрещают себе сексуальные мысли, фантазии, побуждения, а то, что они намеренно себе устраивают такую тяжелую жизнь – жизнь как у Христа – в которой эти вещи оказываются на десятом месте. А жизнь тяжелая, потому что столько зла, горя в мире, столько искушений на молитвенном уровне, на уровне, когда в эту круговерть злых сил входишь в молитве. Жизнь оказывается очень тяжелой, но хорошей. Такие вот бессвязные размышления. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2012