Семья Святого Лазаря

Рим 14, 7-12; Лк 15, 1-10

Я вспоминаю отца Арсения — книжку, которую мы читали, – это священник, который был посажен в сталинские лагеря и паству свою, собственно, там и обрел. Это были люди неслучайные: большинство во время войны получило сверхъестественный опыт избавления от смерти, опыт реальной защиты со стороны Бога, необычный такой. Вот война закончилась и уже была реабилитация, Сталина не стало. Это были годы хрущевских гонений на церковь, но вполне, вроде бы, и можно было устроиться, однако этот священник не стал становиться официальным священником, а работал исключительно с людьми, которых много знал, переписка была разветвленная, эти люди приезжали к нему, и они просто собирались, молились, разговаривали, никаких таинств не было. Это была такая церковь.

Второй человек, которого я вспоминаю, — это Леони, итальянец, написавший книгу воспоминаний, которая вышла у нас под названием «Шпионы Ватикана». Он тоже, сидя в лагере в те же времена, пытался обращать, и за восемь лет, по-моему, всего несколько человек ему удалось обратить. Сам он в лагере пользовался если не авторитетом, то такой своеобразной репутацией человека, который все время резал правду-матку начальству. У заключенных это большой ценностью не считалось, там ценностью были навыки выживания. У Леони таких навыков не было, он периодически с дистрофией попадал в больницу. Вот это были такие серьезные священники, серьезные люди. Соответственно, и паства тоже была серьезная.

Мы-то все время натыкаемся на то, что люди довольно поверхностно приходят в Церковь, и эта поверхностность связана с тем, что они себя очень плохо знают. Очень плохо знают борьбу Бога и дьявола, которая в себе происходит. Плохо знают границы слабостей, не имеют опыта преодоления, когда собственных сил нет, а помогает Бог. Когда я знаю, что нужно это сделать ради Бога, а собственных сил нет. В таких по-настоящему трагических и героических ситуациях, Бог это делает. Повторяю, людей, знающих себя и знающих силу Бога в себе, мало. Понятно, что людям, не знающим себя, не даются никакие решения, которые нужно принимать на всю жизнь – крещение и брак в этом отношении очень похожи. Женятся, себя совсем не знают. И, с другой стороны, не позволяют Богу спасти свой брак. Начинаются эти мучения, связанные с разводами, с обидами на священников, на Церковь, обвинения Церкви в лицемерии и каких-то еще пороках. А судить Церковь — это самое сложное дело, потому что сначала человек познает себя, потом уже на этом основании он начинает познавать Церковь, — наоборот не бывает никогда.

Вчера по «Эху Москвы» слушал одну даму, забыл ее фамилию: такая либералка на всю голову, и она с большим чувством говорила, что уважает интеллектуалов, но презирает интеллигентов – интеллигенты мягкотелые, ничего не могут. А интеллигент действительно переводится как «мягкий человек», но это мягкость, которая не от слабости, а от нравственной развитости. Нравственной и всякой другой. Делаются попытки использовать Церковь как инструмент социальной справедливости для других всяких больших общественных целей – да, Церковь можно использовать как такой инструмент, это как микроскопом забивать гвозди, ради Бога, — но по сути Церковь, это не то. Иисус говорит: «Царство Мое не от мира сего». Чтобы быть не от мира сего и одновременно быть в мире – опять я возвращаюсь к тому, что нужно хорошо себя изучать, изучать себя и свое взаимодействие с Богом. Отчасти это делается в честном размышлении, но в размышлении, соединенном с молитвой. Молитвой не просительной, не какой-то другой, а созерцательной. Когда пытаешься войти в созерцание, то все помехи, которые возникают на этом пути, это я сам. То, что в повседневности замазано или как-то скрыто, в созерцании вылезает наружу. И страдание настоящее вылезает, и боль вылезает, и сила Бога тоже. Поэтому моя проповедь — это такой рекламный ролик созерцательной молитвы, «молитесь и платите». Спасибо.

© Священник Сергей Николенко 2013