Семья Святого Лазаря

Ис 42, 1-4. 6-7; Деян 10, 34-38; Мф 3, 13-17

Рождественское время завершается этим праздником, с которого оно изначально и начиналось. Известно, что изначально все праздновалось вместе: Рождество, Крещение, Богоявление — все в один день, потому что и Крещение само понималось как Богоявление. Не поклонение волхвов, а глас Господа, указующий на Христа. Была традиция, что Христос крестился аккурат в день своего тридцатого дня рождения, вот поэтому, соответственно, праздновали и Рождество Христово. А потом по разным причинам эти праздники разошлись. Но когда мы слышим сегодняшние Чтения, то мы слышим, что аспект Богоявления доминирует в рассказе о Крещении. С одной стороны, указание на Бога, который показывает «Сын Мой возлюбленный», а с другой стороны, во втором Чтении из Деяний Апостолов говорится, что Крещение стало отправной точкой. «Мы вам рассказали о том, что произошло после Крещения». То есть, Крещение – это такой поворотный момент в жизни Иисуса, после которого все и началось.

Конечно, символизм Крещения, его внутренний смысл всегда продолжал удивлять и озадачивать. Потому что «зачем?». Понятно, что есть внешний пример водного крещения, который продолжается в Церкви — есть аспект послушания, как говорит Христос в другом Евангелии от Иоанна: «Оставь, так надлежит нам исполнить всякую правду». То есть, действие Христа сужается до какого-то морального действия — просто пример и послушание. Но, конечно, не только в этом дело, учитывая, что по мере приближения Страстей Иисус начинает снова говорить о своем крещении. О приближающейся смерти Он говорит как о крещении, которое ему предстоит пережить: «крещением Я крещусь, и готовы ли вы креститься тем же крещением?». В исходном смысле слова это погружение с головой в воду для Христа по-настоящему реализуется именно в смерти.

Но у меня в связи с темой нашей сегодняшней группы есть и другие ассоциации. Мы много говорили про тело, пытались различать, как разные внутренние органы нашего тела свидетельствуют или не свидетельствуют о наших взаимоотношениях с Богом. И это очень интересно, потому что вообще в религиозной традиции — и христианской традиции, соответственно, тоже — есть проблема взаимоотношения духа, души и тела. Они противостоят друг другу как нечто отдельное, а в христианстве еще и тянется долгая история путаницы между телом и плотью. Тело воспринимается как что-то враждебное духу, как думают некоторые люди вслед, может быть, за платоновской философией. По крайней мере, в некоторых местах эта философия говорит, что тело — это темница для души, и цель жизни человека — вырваться из этой темницы. И в популярном благочестии есть представление, что наша задача – диссоциироваться, отделить свою духовную, подлинную часть от тела, от его интересов и желаний, и всплыть в какое-то чистое пространство божественного эфира, и там пребывать. А это тело пусть ползает пока по земле, потом оно отвалится, и мы о нем забудем.

На катехизации, к сожалению, мало говорят, что событие Воплощения, которое мы празднуем во Христе, является абсолютно ни с чем не сравнимым прославлением тела, которое Бог сотворил и которое Богу в высшей степени интересно. Он собирается спасти не душу, не дух, а человека со всем его телом. Каким бы невероятным образом оно ни было преображено, все равно это именно его тело. Никогда не забуду ответ нашей сестры NN, которая преподавала нам антропологию, эсхатологию, — мы спрашивали, как будет выглядеть преображенное тело, а она отвечала, что никто не знает, но богословы говорят о численном тождестве воскресшего тела телу земному. Мы сегодня говорили про две почки, про печень… Мы считаем, что глаза или руки — это очевидно, когда мы говорим о воскресшем теле, а про остальное мы думаем, что будем как золотой телефон у Хоттабыча: внутри ничего не будет, только красивая такая оболочка, похожая на наше тело. Но спасается-то все вместе каким-то таинственным образом. Мы сегодня занимались не только тем, чтобы обратить свой собственный взгляд внутрь себя, но и старались пригласить Бога обратить внимание на все мои внутренности. И сыграть на них как на музыкальном инструменте, если пользоваться этим библейским образом.

Это удивительное и замечательное следствие Воплощения каким-то образом символизировано в Крещении. Вот это погружение Христа в воду не символизирует, а, собственно, и есть погружение божественного в этот материальный мир. Не в символическом, а в реальном, буквальном смысле. Настолько буквальном, что сейчас, когда мы будем принимать причастие, произойдет погружение Христа в наши недра, в эту глубину человека, о которой, как говорит псалмопевец, никто не знает, что там происходит, один только Бог знает, что происходит в этой глубине. И это, конечно, прекрасная вещь, которая нам напоминает, что Бог не просто каким-то моральным или очень духовным образом входит в глубину человека, которая для него самого сокрыта, а буквально физически проникает. Ему интересно все, из чего состоит человек в самом буквальном, материальном, земном смысле слова. И это помогает преодолеть отвращение к собственной телесности, которая нас так часто тяготит, обременяет и вызывает чувство отвращения. И к телесности других людей, которая нам причиняет много неудобств и много неприязни, — иногда отвращением, а иногда чрезмерной страстью и вожделением к этому телу. И это все не есть что-то лишнее, ненужное, грязное, от которого хорошо бы побыстрее избавиться, чтобы дух чистый возобладал над всем, а это есть то, через что происходит спасение. Аминь.

© Священник Кирилл Горбунов 2014