Семья Святого Лазаря

Деян, 1, 1-12; Еф 1, 17-23; Лк 24, 36-53

Посмотрим, какая у нас сейчас задача. Главная цель, с которой мы собираемся на литургию, — это войти в более плотный контакт с Богом через Иисуса – и тех, кто с Ним. Как мы это делаем? Есть литургический год, в течение которого мы рассматриваем разные моменты из истории Иисуса, и Богородицы, и святых. Эти моменты позволяют нам каждый раз с новой стороны подойти к воссозданию картины невидимого мира и, собственно, нашего участия в невидимом мире.

Вознесение – это важнейший момент, может быть, в какой-то мере более важный, чем Пятидесятница. В чем важность этого момента? В том, что происходит дальнейшее развитие самого Иисуса, Его дальнейшая эволюция. Она как-то скачками происходит, Крещение в Иордане, Преображение, Воскресение, сейчас Вознесение. Это происходит по законам, заложенным в природу человека, то есть, в нашу с вами природу. Только природу очищенную и, соответственно, способную гораздо сильнее раскрыть свой потенциал, чем это получается у нас. Я бы говорил не просто об очищении, а, чего уж греха таить, нужно говорить о таланте. Иисус — это гениальный человек, гений своего рода. Гений, которому удалось соединить два измерения в своей личности.

Измерения, которые обычно у нас как-то отдельно существуют: способности гениального целителя, которому очень многое подвластно, человека, который проводит массовые исцеления и это очень серьезные исцеления, связанные не просто с какими-то расстройствами, когда у человека проявляются артрит, или рак, или бронхиальная астма, а, как мы говорили уже прошлый раз, восстанавливаются вещи, которых не было до этого. У Иисуса есть гений творить – в каком-то отношении творить человека заново. Это высший класс целительства. А другая сторона Его личности – это лидерство, общественный деятель. Общественный деятель, которого принимают за царя, и хотят, чтобы Он был царем, и Он сам этого хочет – может быть, по-другому видит это, нежели окружающие, но вот этой общественной, властной стороны своей личности Он не отвергает. Когда Иисус говорит о том, что Он спаситель, то имеет в виду, что Он спасает и человека, и общество. В Его власти не только человек, взятый отдельно, но и люди, взятые в их взаимодействии. Конечно, этим Он очень сильно отличается от известных лидеров.

Целители, как правило, стараются держаться подальше от мира, подальше от вопросов, связанных с политической властью и вообще с какой-то общественной властью, потому что знают по своему опыту, что в этом растрачивается их дар, растрачивается сила, и они уже не могут быть целителями. Среди святых мы, конечно, видим и людей с харизмой индивидуального воздействия на человека и людей с харизмой политических деятелей, но как правило, это отдельные харизмы. У Иисуса они соединены и, как видите, соединены настолько сильно, что на земле, на которой господствует дьявол, для такого человека, как Иисус, просто нет места, Он не может существовать. Не может жить на такой земле.

Вот этот эпизод Вознесения – это момент движения Иисуса дальше, в среду, в которой Он может осуществиться более полно. Это пространство закрыто от нашего повседневного сознания, точнее, как-то открыто, но нам хотелось бы, конечно, неизмеримо больше ясности. По-видимому, нужно допустить, что сознание Иисуса — это сознание, уже плохо нам понятное. Уже давно и массово занимаются расширением сознания, и по-разному это называют: «психосинтез» или «трансперсональная психология» и так далее. И успехи, конечно, в этом есть, — собственно, то, о чем мы сейчас читаем в такой как бы полунаучной постановке, это все в какой-то мере всегда присутствовало в религиозных практиках. Когда в мое сознание проникает информация как бы с других планов бытия. И я воспринимаю это как знание, которое взялось неизвестно откуда. Причем это не просто интеллектуальное знание: особенность знания, получаемого в трансе, в том, что оно как бы полное, это всегда вещь, кардинально важная для меня или, как я считаю, кардинально важная для людей, для человечества, и поэтому кардинально важная для меня. Это знание, которое захватывает всего человека и переворачивает его, целостность такого знания очень важна.

Думаю, что не буду фантазировать: полагаю, что у Иисуса в Его новой реальности это знание, интегрированное с космосом, знание, проходящее через те части человеческой природы Иисуса, которые для нас сейчас совершенно закрыты, эти стороны и каналы нашей человеческой природы. Они для Него открывались все полнее и полнее, и связь природы с космосом, с творением, все больше и больше проникала в Его человеческое сознание и соединялась с ним. Это происходит в процессе, который идет за Вознесением, идет все больше интеграция Иисуса в божественную природу. Он становится всем не только для всех, но и для всего. Для всего космоса.

Когда мир был таким маленьким, земля была как бы единственной в представлении людей. Неведомые миры ассоциировались с ангельскими мирами, то есть с мирами, как бы не самостоятельными, а вписанными в иерархическую структуру космоса. Эти все представители неведомых миров были как бы служебными. Но сейчас мы подозреваем, что есть и вполне самостоятельные миры, существующие в космосе, в этом пространстве и в другом пространстве, и равные человеку, и превосходящие человека в какой-то мере. Поэтому сейчас современному человеку особенно трудно представить, что Иисус с Его частной человеческой природой может оказаться царем космоса. Это вопрос веры. И может оказаться так, что Он царь космоса для нас, для человеческих существ, поскольку соединен с нами родственной природой. И, в общем, этого нам достаточно, потому что, по сути дела, воспринимать мы можем только то, что относится к нашей природе.

Очень большие горизонты эта тема Вознесения поднимает, она не является такой как бы успокоительной пилюлей или конфеткой для верующих. Это вызов для веры, и хотелось бы обратиться к людям, которые стояли перед возносящимся Иисусом: неважно, как это происходило, эти описания различаются и в Евангелии от Луки, и в Деяниях Апостолов, а в реальности это было как-то по-третьему, но людей мы представляем. Это люди с первым энтузиазмом от явлений воскресшего Иисуса. Они еще не оправились в полной мере от шока, связанного с Его смертью, с Воскресением, они еще в какой-то мере не в себе, не могут ни думать о будущем, ни планировать его. Они психологически захвачены, как мы здесь видим, одной только вещью: так важно для них было, что Иисус появился после смерти, это вернуло им жизнь, и тут Он опять уходит. Тут и сомнения, и ожидания: «когда придет?». Мы видим по этим текстам, что Иисус оставляет этих людей перед неизвестностью. Может быть, важнейшая вещь – это то, что Иисус оставляет им неизвестность и одновременно не считает, что эта неизвестность им как-то принципиально может повредить. Вот это принципиально. С неизвестностью можно жить.

Мы подходим к Пятидесятнице. Пятидесятница — это как раз такое опытное подтверждение того, что действительно можно взаимодействовать с Духом в режиме «здесь и сейчас», не думая о дальнейшем. Точнее, не страшась дальнейшего. С другой стороны, это совершенно не означает, что люди как-то так изменились, перестали грешить, стали такими твердыми – ничего такого. В том же Новом Завете Павел жалуется на срывы Петра. Срывы в очень важной вещи – в религиозной вещи, в отношении с язычниками. Это не заповеди типа «не укради», «не прелюбодействуй», не сексуальные какие-то срывы — в сознании учеников то, что относится к вере, это гораздо более важная вещь, чем какие-то земные проступки. Это надо помнить. Социальные проявления сексуальной сферы важны, но это такая, скорее, инструментальная вещь, по сравнению с верой она не принципиальна. А иметь порченую веру, заставлять язычников жить как иудеи в религиозном смысле, для апостолов, для учеников Иисуса гораздо опаснее. На эту тему можно долго говорить. Поэтому, конечно, нам в нашей жизни всегда нужно отделять саму нашу связь с Богом через Иисуса и тех, кто с Ним, и средства наши, которые или препятствуют, или способствуют этому. В центре находится сама связь. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014