Семья Святого Лазаря

2 Кор 11.21 – 12.9; Мф 16. 13-19

Сегодня один из важнейших для Церкви праздников. Сегодня мы вспоминаем этих двух лидеров первой Церкви. Людей, которые, может быть, более всех были воплощениями Иисуса Христа. Конечно, слово «воплощение» здесь плохо подходит. «Воплощение» — в том смысле, в котором заместитель начальника часто впитывает в себя все черты и харизму начальника. Вместе с тем эти люди совсем не являются идеальными образцами для подражания. Петр неуверенный, часто колеблющийся. Павел хитроватый.

В смысле твердости гораздо лучше получалось у Новодворской, которая вчера умерла. Твердости и непоколебимости в стремлении к справедливости. Эти качества у нее, несомненно, были выражены в героической степени, но святой ее вряд ли можно назвать. Интересно, что в этот же день умерли еще два знаменитых человека. Один из них ровесник Новодворской, знаменитый рок-барабанщик. Второй постарше, тоже очень знаменитый джазовый исполнитель. Интересно, что такие люди умерли в один день. Кстати, перигей Луны был, для интеллигентов это вообще тяжелые дни. Творческие люди, которые привыкли всю жизнь выкладываться в порыве. Выкладываться, может быть, до предела эмоциональных сил, жить по вдохновению, не разумом. И Новодворская такая же.

Я еще думаю о том, что джаз расцвел после Первой Мировой войны, а рок-музыка после Второй Мировой войны, когда в Европе и, в какой-то мере, в Америке люди были очень сильно травмированы масштабами войны, в которой для того, чтобы выживать, нужно совсем перестроиться. Нужно потерять в какой-то мере и вкус к жизни, и инстинкт самосохранения, и, может быть, чувство себя как индивидуальности. Военная жизнь. Военная жизнь, если из нее убрать необходимое насилие над другими, может быть, чем-то напоминает монашескую жизнь — по необходимости преодоления себя. Человек, который на войне сохраняется как человек, это не просто человек, который сохранил жизнь, а человек, который научился сопротивляться животной ненависти. И даже больше, чем животной – дьявольской. Сотни тысяч и миллионы таких людей были, и целые семьи. Нужно было помочь этим людям выжить. Возникла массовая культура – после Первой Мировой войны — джаз, после Второй — это рок. По некоторым показателям это было похоже на Церковь. Похоже на религиозное движение, когда люди массово исцелялись от полученных психических травм. Лидеры этих движений тоже были как апостолы. Мы читаем в Деяниях про апостола Петра, как люди у него на пути постилали одежду, старались прикоснуться к нему – это такое же массовое явление.

Церковь вообще по своей природе – это массовое общественное явление, чисто человеческое. Поэтому нам очень важно уметь отделять эти вещи от того, что действительно в Церкви является священным. Какие-то массовые проявления благочестия, которые люди копируют друг у друга как обезьяны, приносят временную психотерапевтическую пользу, но, как и с рок-культурой, этого оказывается не то, чтобы мало, это оказывается просто не то, что нужно. Стремление выйти из тяготящего установившегося порядка, в котором одно не так, другое не так, — оно есть у всех. Важно, за счет чего выходить. Тут, как говорится, на самом интересном месте я замолкаю, потому что Церковь — это не просто такое вот массовое предприятие, которое облегчает жизнь людям. Я бы сказала, что она в одних вещах облегчает, а в других затрудняет и усложняет жизнь. Это входит в задачи Церкви: не делать жизнь людей чересчур легкой. В довольстве и богатстве человек портится еще сильнее, чем в нужде.

Церковь все время старается искать Бога. Искать Его действия в этом мире, ловить это действие. Иногда получается, иногда нет. Понятно, что критиков Церкви полным-полно, и чаще всего эта критика в деталях оказывается справедливой. Она несправедлива в главном – в том, что эти критики не видят, насколько труден поиск. Насколько трудно видеть обманы дьявола, которые по сути одни и те же, но каждый новый день дьявол нас обманывает в новых, невиданных до этого формах. И у нас есть задача эти обманы раскрывать и не поддаваться на них, и как-то помогать людям, которые поддались на обманы. Это такие «благородные» обманы. Сейчас это патриотизм, забота о нации, возмущение против каких-то зверств фашистов, которые зверствуют в телевизоре. Все время приходится распознавать – что от чего на самом деле происходит, и зачем нам это показывают.

Если бы мы были одиночками, то, наверное, самые горячие из нас превратились бы в фигуры типа Новодворской – горячие, неспособные к компромиссам. Но мы находимся в целой Церкви. В огромном обществе, частично видимом, частично невидимом. Действия невидимой Церкви и тех же апостолов Петра и Павла нам удается ощущать в молитве, если мы стараемся соединиться с ними, сжиться. Но эмоционально гораздо ближе для Церкви Богородица — Дева Мария. Образ материнской любви, который мы не придумываем. Эталон материнской любви все время нам с небес передается, нам его только надо ухватить, не терять. Ну и Христос как вечный соблазн для верующих и, особенно, неверующих. Человек, через которого действует неведомый Бог. Настолько неведомый, что даже невозможно о Нем думать, голова взрывается. Неведомый Бог через Иисуса действует в Евангелиях настолько адекватно, что иногда Иисус сам теряется в формулировках – «Отец делает» или «Я делаю». Это всё реальные вещи, которые нам приходится ловить. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014