Семья Святого Лазаря

1 Кор 15, 1-11; Лк 7, 36-50

Вначале апостол Павел говорит о себе как о изверге, о выкидыше. Выкидыш – это существо нежизнеспособное, он может какое-то время просуществовать, но он еще не сформировался настолько, чтобы выполнять все функции поддержания жизни и взаимодействия с окружающим миром. Он не может развиваться и погибает. Павел о себе говорит в том смысле, что он такой же был нежизнеспособный, но удивительно, что благодать Божья преодолела этот барьер нежизнеспособности, и он начал жить и вырос в человека, во взрослого.

Это аналогия и физической жизни, и духовной. Эти жизни хоть и разные, но переплетаются, поскольку человек созревает как целостное существо. От духовного состояния в какой-то мере зависит психическое. Объективные ресурсы у каждого свои, но то, как в рамках этих ресурсов развиваются психика и душа человека, это, конечно, зависит от духовного состояния. Прежде всего от того, способен ли человек воспринимать окружающее как творение Божье, — как то, что настолько хорошо и здорово, что можно за это только благодарить. То, что все попорчено грехом, на фоне этой благодарности воспринимается с сожалением. Нет такого, что всё плохо, всё отвратительно.

Другое дело: когда человек молится и вступает на путь борьбы со злом, с дьяволом, то наваливается тяжесть греховности мира. Она наваливается необязательно через какие-то внешние неприятности или через болезни, а просто как восприятие огромной тяжести, которую приходится преодолевать, чтобы сделать что-то хорошее, и чтобы вообще функционировать как хороший человек. Когда Иисус говорит: «Иго Мое благо и бремя Мое легко», это только в определенном смысле. В смысле того, что я понимаю: если даже в частных вещах и делах я сейчас ошибаюсь, всё равно по большому счету я всё правильно делаю и отдаюсь в руки Божьи, который сам всё управит. Эта легкость — легкость отдачи в руки Божии. Как наши анонимные братья и сестры на своем колченогом языке говорят: «препоручить себя Богу». Они любят такие слова конструировать из английского — типа «саможалость». По сути это правильно: жалость к себе — это то, через что дьявол в человеке развивает уверенность в несвободе – «я несчастная жертва обстоятельств, у всех всё лучше, у меня всё хуже».

Случай с фарисеем и грешницей — не знаю, кто она, наверное, была проститутка. Иисус проводит аналогию с должниками, но это такая внешняя аналогия, она фарисею понятна, а мне нет. Иисус тут говорит в терминах, понятных фарисеям и законникам. Тем, кто меряет свое достоинство перед Богом или вину перед Богом по роду и числу нарушенных заповедей. На самом деле все не так, потому что внутреннее ощущение себя перед Богом мало зависит от того, сколько «косяков» человек накосячил во внешней жизни. У монахов, у знаменитых пустынников, но и вообще у людей, склонных к созерцательной жизни, особенно у восточных, часто бывает очень сильное сознание своего ничтожества и недостоинства перед Богом. Это не от того, что есть болезненное чувство вины, хотя у кого-то и это было, а от того, что человек очень тщательно за собой следит. Тщательно контролирует внутренние движения — то, что у деятельного человека проходит обычно незаметно.

Вот такая парадоксальная вещь: чем более тонкие душевные движения отмечаешь, тем сильнее ощущается давление дьявола. Бывают какие-то примитивные вещи, они лежат на поверхности и это легко дается. А когда занимаешься с глубинными мотивами и мыслями такими, казалось бы, благородными и правдоподобными, и обнаруживаешь, что это всё фуфло перед лицом Божьим, тогда уже становится просто страшно — как легко предать Бога. На этом уровне всякие сверхъестественные явления, типа исцелил кого-то или, наоборот, проклятие на кого-то обрушилось, в общем, чудеса — это всё оказывается на втором плане.

В монашестве есть такая линия, которая на харизматиков, — неважно, на протестантов или на католиков, — смотрит как на людей, которые просто некорректно вступают во взаимодействие с оккультными силами. Иногда у них получается хорошо, иногда плохо, но по большому счету результат оказывается плоховатым. Действительно, я смотрю на модную сейчас деятельность католических экзорцистов, там происходит много всяких потрясающих воображение оккультных вещей, но эффект устойчивого освобождения достигается очень редко и с очень большими трудами. Поэтому это всё не так важно. Внешняя деятельность, которой занимается Церковь в благотворительности, в культуре и прочем — это всё важно, но основания этого лежат очень глубоко: в различении мотивов, в тонком различении мыслей и чувств, которые возникают в голове как бы ниоткуда и кажется, что это всё мое. На это различение времени жалеть не надо. Бывают такие моменты, когда действительно надо действовать решительно, но их не так много. Результатами может оказаться какой-нибудь там неоднозначный «Крымнаш» или что-то такое. А по большому счету приходится быть очень разборчивыми и много медлить. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014