Семья Святого Лазаря

Гал 1, 11-19; Лк 8,5-15

Синод о семье, который проходил не так давно, — это, как минимум за последние десять лет, единственный из синодов, который имеет, как мне кажется, какую-то осмысленную перспективу. Предыдущие синоды по евангелизации и прочем, — и при Папе Бенедикте, и последний при Иоанне Павле II, — были совершенно беззубые: епископы собирались и говорили «ну что, с верой плохо, католическая Церковь теряет свое влияние в мире, мир катится в пропасть, а в то же время вроде бы у нас всё хорошо — и крещения есть, и призвания есть, и сознательные верующие есть». Но между этими верующими и всеми остальными находится барьер, который мы не знаем, как преодолеть.

Сегодняшняя евангельская история вполне этому созвучна — собственно, это была проблема и апостолов, и тех людей, которые составляли Евангелие, и проблема самого Иисуса: с какими-то людьми совсем ничего не получается, с другими людьми эффект проповеди оказывается кратковременным или непостоянным, и только о какой-то небольшой части можно сказать, что есть удача и проповедь оказалась плодотворной. А что с этим делать, мы не знаем. Говорятся какие-то слова о том, что нужен новый язык евангелизации, нужно сильнее, нужно крепче, нужно настойчивее, и прочее бла-бла-бла.

Квинтэссенция нынешнего Синода – это первый промежуточный документ, куда честно собрали всё, что говорилось и предлагалось. Конечно, епископы из Африки говорят: «у нас проблемы другие, у нас люди бедные, а что такое восточная свадьба или свадьба в традиционном обществе вы должны сами понимать, — это предприятие, на которое нужна куча денег, и семья собирает эти деньги, и родственники. Пока этих денег не собрали, люди вынуждены жить вместе без брака, без венчания». А западные епископы говорят: «ну это дикость, нам это непонятно, у нас всё по-другому. Другое дело, что люди себя проверяют, стремятся к развитой и глубокой эмоциональной жизни, хотят найти в браке и подлинное счастье, и совместное творчество, вот этот весь потенциал осуществить. Потому люди очень осмотрительно относятся к заключению брака — хотят сколько-то лет прожить вместе просто так, посмотреть, получится или нет, а потом только приходят к священнику и говорят «батюшка, венчайте нас, мы готовы». И вообще у нас в Европе, в Америке всё другое — у нас индивидуализм, которого вы в Африке и латинской Америке со своим племенным коллективизмом не представляете». Всё это, конечно, видно между строк в документе.

Есть и общие вещи, которые заключаются в том, что есть вот этот посттридентский подход, который в католической Церкви зафиксировался уже веками. Подход к браку, который поддерживается нынешним каноническим правом и восточных, и западных католических Церквей. Это такой взгляд, что крещеные, сознательные люди подходят к браку добровольно и сознательно и дают согласие на брак. Так вот, если серьезных препятствий нет, то всё в порядке: заключается таинство брака и всё — у людей дороги назад нет, есть дорога только вперед: жить с супругом до самой смерти, заводить детей, воспитывать их в католической вере и так далее. Единство, нерасторжимость, исключительность брака и прочее. К этому еще добавляется натуральный способ регулирования нерождаемости.

В этом каноническом праве и в этом способе мышления совершенно нет понимания того, что человеку трудно дозреть и до крещения, если он подходит к крещению в зрелом сознательном возрасте и понимает, на что идет. А уж проблема тесной жизни с одним человеком на всю жизнь — это вообще такая вещь, до которой нужно дозревать очень долго, — это во-вторых, а во-первых, — такого человека еще же найти надо. По молодости работают механизмы влюбленности и сексуального влечения, они облегчают жизнь с другим человеком. У влюбленного молодого человека еще природа работает так, что он другого не воспринимает как другого. Но проходит какое-то количество лет — у кого-то больше, у кого-то меньше — и восприятие реальности, наконец, проклевывается. И если за это время не наработано духовное, мировоззренческое, ценностное единство, то те биологические и эмоциональные механизмы, которые помогали жить вместе, теперь начинают работать в обратную сторону, работать на отторжение.

Препятствия к браку, которые зафиксированы в каноническом праве, разного уровня, но в целом они отвечают модели семьи, которая существует в стабильном компактном обществе, где все служат образцом друг для друга. Собственно, в деревенской приходской общине так. В большом городе в этом отношении уже иначе. Но исключительно важны те препятствия, которые влияют на ответственность человека, вступающего в брак, — это проблемы с головой, эмоциональная незрелость и т.д… Проблема-то в том, что эти последние препятствия, о которых я сказал, есть практически у каждой молодой пары, вступающей в брак. Несколько месяцев подготовки к браку, у кого они есть, конечно же, не делают человека эмоционально и мировоззренчески зрелым и ответственным. И вот, не прошло и каких-то двух тысяч лет, как епископы начали говорить об этом вслух. Правда, не все.
Какое тут может быть решение — теологическое, а не пастырское? Пастырские решения, это часто такие решения, которые исходят просто из меньшего зла, — нужно как-то так разрулить с людьми, чтобы зла было поменьше. А теологические решения всегда гарантируют Евангелие, то есть, добро. На Синоде был использован принцип постепенности или принцип божественной педагогики, неважно, как его называть, — библейский принцип. Мы видим его в Библии не применительно к отдельным людям, а больше в применении ко всему народу Божьему, народу израильскому. Особо тут рассказывать смысла нет, просто мы видим, что Аврааму Бог открывается не так, как Моисею, а Моисею открывается не так, как Иисусу и ученикам. Есть вещи, для принятия которых человек просто не готов. И это не означает, что этот человек плохой и должен попасть в ад, — это означает, что окружающей человека культуре нужно время, чтобы дорасти как бы до следующей ступени откровения. Это нормально.

Если говорить об отдельном человеке, желающем создать семью, то это, конечно, должен быть опыт кризисов и потерь. Кризисов, на которых шлифуется вера. Вера, которая начинается от такого инфантильного эйфорического представления: «Бог меня любит, поэтому всё, что я захочу, Бог для меня сделает. Он обязан, потому что любит меня. У Него положение в этом отношении безвыходное, иначе Ему будет очень стыдно». И потом идет облом за обломом, Бог не делает и не стыдится. Нормальный путь здесь, как говорят, — углубление веры. Это стремление понять, почему происходят эти неудачи, почему нет хэппи-энда. Это и углубление в богословии, и в Библии. Иногда человек понимает: вот сейчас я не могу такого Бога принять. Трезвый поступок, ответственный — подождать, отойти на время. А инфантильный поступок — это начинать выискивать пороки и нечестность в Церкви, ошибки в богословии, в Евангелиях и тому подобное. И заниматься исключительно этим, чтобы иметь возможность фыркнуть и сказать: «это всё ерунда, ваша Церковь никому не нужна, и буду теперь жить своим умом».

Это всё случаи, которые описаны в притче, которую мы прочли сегодня. Иисус никого из этих людей не обвиняет, не проклинает. Он говорит только о том, что у значительной части этих людей слово не дает устойчивого плода. Устойчивость возникает только у тех, которые достигают зрелости, искреннего и чистого сердца. Это страшно большая работа, на которую Бог дает благодать. В браке Он дает особую благодать. Благодать помогать друг другу — в созревании. Не в устроении уютного дома, не в рождении детей, не в спасении в чадородии, не в совместном делании карьеры, не в восторгах совместной сексуальной жизни. В чем-то Бог эти вещи может использовать, но благодать брака не в этом. Благодать в том, что люди помогают друг другу переживать, хорошо переживать эти кризисы веры.

Возвращаясь к Синоду — я не знаю, какие там будут последствия, но этот принцип постепенности взят на вооружение в богословии и в пастырской деятельности. Из него следует, что нельзя рубить с плеча. Нельзя человека ставить в положение «всё или ничего». Или мы тебя объявляем в состоянии благодати, и тогда в Церкви для тебя есть всё — и таинства, и Евхаристия, и всё, что хочешь. Или мы тебя объявляем нераскаявшимся грешником в сожительстве, и тогда для тебя всё закрыто. Так нельзя. Как они будут это делать, я не знаю: епископы — это люди, как правило, не семи пядей во лбу, их посвящают в епископы не за это, но это люди, как правило, с высоким уровнем ответственности. Будем надеяться на то, что Святой Дух сделает католическую практику брака и семьи более евангельской.

Ну и последнее, что я хочу сказать. По телевизору я видел, как выступал гость этого Синода митрополит Иларион Алфеев. Он так свысока взирал на латинскую и католическую практику брака с высот православия, где женись хоть четыре раза. По православным нормам, — по крайней мере, по тем, которые приняты в РПЦ, — действительно подход к брачной дисциплине мягче, но он мягче просто за счет того, что проблема ответственности как следует не сформулирована. Не может супруг жить как приличный человек — ну и не живите вместе. Пробуйте очередной раз, с приличным. Это тоже не идеальный подход. Он так сказал, что, мол, у них в католической Церкви есть серьезные проблемы с браком и семьей, и подразумевалось, что у нас-то в православной Церкви с этим всё в порядке. Бог ему судья, в общем. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014