Проповедь 16 августа 2015 — Неделя 11-я по Пятидесятнице
Август 19, 2015
История непонятная для более крупных мыслителей, чем я. Царь разбирается с долгами подданных, вот этого раба – а этот раб не бедный. Должен десять тысяч талантов, эту сумму можно набрать, если продать его имущество и семью. Раб говорит, мол, подожди какое-то время, я всё отдам тебе. Но непонятно – сумма большая, если бы мог отдать, так всё отдал бы, наверное, давно уже? Не знаю, как там на Востоке принято. Государь говорит – ах так, тогда не плати мне вообще ничего, я тебя прощаю. Совершенно непонятный ход, если психологизировать. То государь приказывает продать всё – жену, детей, имущество… То взял и простил.
Ну ладно, этот раб выходит, находит товарища, который ему должен был небольшие деньги. Схватил его, душил – отдай, что должен. Тот тоже говорит «подожди немножко, отдам тебе всё». Но этот не захотел. Почему не захотел? Психологически это понятно. Потому что он имеет дело с таким непредсказуемым царем, который сегодня простил, а завтра может опять всё потребует назад. Значит, надо как-то защититься, иметь гарантии. Он пытается защититься, собрав долги у тех, кто ему должен. Государь его зовет и ругает – мол, ты должен был сделать как я, а раз уж ты не сделал, то я опять передумываю и отдаю тебя истязателям, в тюрьму, пока не отдашь всего долга. Вот образ Отца Небесного, который силами евангелиста Матфея и еще наверное кого-нибудь изображен в этой притче.
Что мы тут видим? Видим, что внешне этот царь творит полный произвол, характерный для восточного деспота. Сейчас захотел так, потом этак, потом опять так. Поэтому нужно обороняться от этого произвола всеми силами, гарантировать себе. Но если мы как бы входим во внутреннюю жизнь царя, то обнаруживаем там внутреннюю логику. По ней главное богатство его подданных – это не материальное богатство, а их способность к прощению. Если царь видит, что его личный пример не действует, он действует через наказание. Получается, что он от безвыходности наказывает тех людей, которые иначе не понимают. Отсюда, собственно, и видно, какие жизненные испытания мы можем считать наказаниями со стороны Бога, а на какие испытания мы как бы просто подписались, когда договорились с Богом в крещении, что вместе с Ним будем участвовать в спасении мира от всякой дряни.
Способность к прощению и внутреннее исцеление, духовное и телесное, связаны, конечно, в значительной мере. Если я прощаю, я перестаю обвинять, и мое тело перестает участвовать в обвинении. Оно перестает действовать так, чтобы уничтожить другого человека. Эта позиция тела проявляется через компульсивные действия, через неуправляемые отрицательные чувства по отношению к другому человеку: «если ты не будешь другим, я тебя уничтожу». Тело так реагирует, а разум ему не позволяет сильно распуститься, но и не делает достаточного усилия, чтобы простить. Простить другого и простить себя – это один и тот же акт. Это одно и то же дело предания себя в руки Божии. Тогда телу со временем становится гораздо легче. Но повторяю, что для тех, кто в эти намерения Бога и в такую вот сложность и парадоксальность их осуществления не влезает, Бог предстает как полный беспредельщик. Можно Ему молиться, каяться, говорить «Ты меня любишь, я Тебя люблю, Бог есть любовь», потом хрясь – что-нибудь такое происходит, и сидишь ошарашенный: где там любовь, какая любовь? В крещении мы получили потенциальную возможность не смотреть на внешнее, а смотреть на внутреннюю жизнь Бога в вере. Приходится это делать. Аминь.
© Священник Сергей Николенко 2015
