Проповедь 23 августа 2015
Октябрь 17, 2015
Видите, какое тут противоречие. Народная мудрость гласит: «у верблюда два горба, потому что жизнь борьба», а тут Иисус говорит, что с двумя горбами через игольное ушко уж точно не пролезешь. Юноша такой хороший – симпатичный, благочестивый. Так жалко его, потому что представляем себя на его месте. Мы не относимся к бедным и нищим, у которых ничего нет, у нас что-то есть. И терять это мы совершенно не готовы. Я говорю «мы», не потому что я вижу всех насквозь, но немножко вижу насквозь. Но это так, лирическое отступление.
Вопрос такой: мы всё смотрим, как правило, на уровне своего маленького мира – на уровне семьи, общины, каких-то ближних. Переживаем, стараемся, чтобы всё было как в Царстве Небесном, по-честному, по-доброму. Чтобы нищеты не было, а если бедность – то такая благородная, с отремонтированными зубами. Это в значительной мере от того, что есть пессимизм в отношении большого мира, в котором добиться этих вещей, которые я перечислил, в общем, невозможно – по крайней мере, не в наших силах. Есть люди, которые пробуют этот большой мир переделать под Царство Божие, как его представляют. Таких людей мы называем подвижниками. Но есть люди, которые все-таки добиваются большого влияния в этом мире, влияния на массы, влияния, которое через людей запускает всякие скрытые пружины – в обществе, в политике, в экономике, в промышленности. Эти пружины запускаются через подчинение или энтузиазм. Люди, которые запускают эти большие механизмы, часто говорят очень правильные, благородные слова, и вместе с тем не упускают случая апеллировать к низменным инстинктам людей, к страху, ненависти к не таким, как они, к жадности, к зависти. Мы видим это в речах политических деятелей все время. Действительно, эта смесь сильно воздействует на людей, они начинают что-то делать, но поскольку мотивы – нечистые, и в голове всё оказывается перемешано, то в их поступках и в выполнении больших государственных проектов, тоже всё оказывается перемешано. Получается, чаще всего, ерунда. Или какие-то вещи настолько морально неоднозначные, что лучше бы их и не было.
Иисус не предлагал в Евангелии никаких социальных программ. Те программы, которые есть в Евангелии, находятся на уровне межличностных отношений: как обращаться с ближним. Но это уровень очень локальный. Ближнего я вижу, я могу его осмотреть, пощупать, поговорить. А тот, кто всего за два километра от меня, он уже дальний в каком-то отношении, я не знаю, что у него на уме, он внушает мне страх, недоверие. Церковь, когда вышла на большой общественный уровень, пыталась и до сих пор пытается как-то восстановить это доверие между людьми. Когда начался капитализм, начался и расцвел, тогдашний папа Лев XIII в конце XIX века предлагал вполне социалистическую вещь: католические профсоюзы. Впрочем, с профсоюзами – это уже его последователи больше занимались. А так он предлагал католические артели с корпоративной собственностью, когда все являются собственниками производства, у всех есть акции, и все через это равны с начальством. У них доверие между собой, дружеские отношения, взаимопомощь, нет никакой эксплуатации. Попытки такие были. Это начатки социализма с христианским лицом, в данном случае, с католическим. Потом это успешно использовал Гитлер, когда создал народное государство, в котором действительно были народные предприятия, рабочие были акционерами. Единственная загвоздка там была с мотором – на каком моторе люди это делали. Не разбегались, составляли это единство, шли на какие-то жертвы ради единства. Мотор был – обида нации за поражение в войне, за позорный мир, расовая теория, идея о превосходстве нас над ними. Это позволяло идти на жертвы, на личные жертвы ради общего блага. Действительно, целое государство удалось на этом построить. А эти идеи католических или христианских профсоюзов, корпоративных предприятий – это не получилось, не хватило пороху, задавили.
Почему я об этом сейчас говорю – потому что, если возвращаться к сегодняшнему дню, то предыдущий большой Папа Иоанн Павел II этими вопросами занимался мало. Для него главным было разрушить структуру коммунистического блока. Структуру, которая в вещах, в армиях, в оружии, во всем. Но и в головах тоже. Он это делал в первые годы своего правления, потом он уже болел. Сейчас, когда пришел очередной, по-видимому, большой Папа, он взялся за эту евангельскую тему. Иисус опирался на бедных, и нынешний Папа тоже опирается на бедных, но не на развращенных, а на верующих, прежде всего, на католиков из латинской Америки, которых он знает. Это Церковь, из которой он, в каком-то отношении, вышел. Вот он видит очень большой потенциал в этих бедных. Они могут делать небольшие дела, организовывать небольшие кооперативы, которые занимаются тем, что дает земля, земледелием, животноводством, несложными ремеслами. Чтобы все было по справедливости, по-христиански. Чтобы эти кооперативы и производство могли существовать, была создана небольшая банковская система – банки, которые дают этим людям субсидии под небольшие проценты, кредиты, поддерживают их. Такая вот вещь.
Национальные правительства латинской Америки в какой-то мере поддерживает эти начинания в разных странах, по-разному. Хотя развитые страны латинской Америки похожи на Россию. Допустим, какая-нибудь Аргентина – это на сегодня промышленная страна, там много образованных людей, хороших профессионалов уровня первых стран первого мира. Людей, допущенных, что очень важно, в элиту знания. Технологическую, прежде всего. Но есть и масса бедных, правительство их как-то защищает, но им приходится все время бороться с коррупцией, с загрязнением того, с чего они могут жить, с загрязнением воды, полей. Бороться с этим трудно, потому что у больших промышленных объединений силы огромные, вот эти силы и вызывают выбросы в атмосферу, в воду, в землю и все такое. Это выглядит, с одной стороны, как борьба Дон Кихота с ветряными мельницами в одноименном сатирическом романе, но Папа подзуживает, давит – давайте, делайте это, и правительствам говорит: вы давайте, вот это всё поддерживайте, потому что Бог поможет.
Я смотрю на действительность, которая тут у нас. Я не могу на основе этой нашей действительности – в той мере, в какой я ее знаю – воспроизвести атмосферу народной церкви Латинской Америки. Может быть, Папа действительно там видит силу. Силу, которая как закваска будет преобразовывать мир. Но я вижу другое. Неразбериху, множество людей, у которых каша в голове, и которым никто не помогает в духе Евангелия как следует эту кашу разобрать. Поэтому если говорят, что христианин – это ограниченный оптимист, то я такой суперхристианин – в смысле ограниченности оптимизма. Но, конечно, если бы мне удалось еще на земле увидеть знаки того, что из этого что-то получается, то это, конечно, сильно укрепило бы мою веру в человечество и его перспективы.
Аминь.
© Священник Сергей Николенко 2015
