13 декабря 2015 – Апостола Андрея Первозванного
Январь 20, 2016
Можно много говорить о богословии Иоанна Крестителя, Предтечи и прочего, но по этому отрывку, который написан не как богословский, а больше как исторический, мы видим, что главные апостолы Андрей и Петр были учениками Иоанна Крестителя и перешли от Иоанна Крестителя к Иисусу. Тут написано, что Иисус как бы забрал их у Иоанна Крестителя. В Евангелиях нет прямых свидетельств о том, что этот переход был болезненный. Болезненный, с какой-то ревностью со стороны Иоанна Крестителя, с ревностью, которая заставляла бы его говорить про Иисуса какие-то нелицеприятные вещи. В Евангелиях, по крайней мере, мы этого не видим. Видим, скорее, людей, которые настолько захвачены Божьим делом, что им не до таких вещей. Не до ревности и забот о своей команде. Не до конкуренции, в общем. Это их состояние – быть на краю. На краю гибели мира. В Средние века и потом в эпоху, которую называют триумфализмом, у Церкви это состояние было в большой мере утрачено. Но это просто состояние пророка. Дух, который заставляет пророчествовать, – это Дух, который показывает, что всё валится, и конец близко. Страшный конец, и надо спасаться.
Вот и документы 2 Ватиканского собора – не все, а документ «Радость и надежда» написан в таком же пророческом ключе, описывая тогдашнее положение как кризис. Последняя энциклика нынешнего папы продолжает это мироощущение, усиливает его. Говорит об угрозе для общего дома. Во времена Иоанна Крестителя эта угроза облекалась в образы, навеянные сильно развитым воображением: небо как свиток свернется, по всей земле мор и землетрясения, и прочее. Сейчас источником горячечной фантазии является наука, научные данные, научные мифы в какой-то мере. Но это неважно. Неважно, на каком концептуальном фоне это видение развивается. Для пророка важно видение смертельной угрозы для человечества, соединенное с отсутствием паники по этому поводу. То есть, он может очень горячо пророчествовать ужасы и плакать, и сердце у него разрывается, и тут же он из другого кармана вынимает тот факт, что всё в руке Божьей, Бог милостив, кого надо, Он спасет. Это соединение смешных, может быть, потребностей человеческой психики в утешении и в драме, в трагедии одновременно. Через эти вещи, через эти, я бы сказал, человеческие слабости, Бог говорит.
Контекст этого праздника с апостолом Андреем весь посвящен России. Я вчера просматривал хорошую книжку Ива Амана об Александре Мене. Он ее писал для французов, поэтому там системный взгляд на вещи, а не сентиментальная писанина, которую выдавали отечественные авторы воспоминаний о Мене. Когда он там делает обзор контекста, личности Александра Меня и его деятельности, он обращает внимание на тот простой факт, что, когда началось диссидентское движение, которое вышло из недр шестидесятников, то в поле зрения этой интеллигенции, устремленной к свободе, совершенно не было Церкви. Он это объясняет тем, что тогда Церковь была загнана в культурное гетто, что ее как перспективного общественного феномена не было видно. Шестидесятники говорили о коммунизме как о царстве любви, а не классовой ненависти, но с религиозностью и с Церковью это никак не ассоциировали. Потом произошла такая вещь. Был диссидентский центр в СССР, группа людей, которая открыто вступила в борьбу с властью. Это были не самоубийцы, они просто использовали тогдашнее ослабление напряженности и курс КПСС на мирное соревнование с капиталистической системой. Поэтому они вовсю пользовались как щитом иностранными корреспондентами и так далее, в общем, понятно. Они не были ни религиозными людьми, ни националистами. Это был такой лагерный интернационал, направленный против сталинизма и всего с ним связанного. Но интересно, что именно после этого уже стали появляться группки диссидентов-националистов, диссидентов-церковников или, может быть, христиан, поскольку с Церковью контакты им не так легко было наладить, с иерархиями. Я думал о том, что примитивный эйфорический взгляд – «коммунизм рухнул, наступило освобождение, людям открыли доступ к вере, доступ к Христу» – в СССР и, по-видимому, не только в СССР был осложнен тем, что националистическое движение не только окрепло, но и соединилось с религиозными движениями: и в православии, и в католичестве, и в исламе. Тот джинн, который был выпущен из бутылки, оказался сильно подпорченным. Черносотенным в России, бандеровским на Украине, и так далее. В России черносотенно-монархическим.
Если у апостола Андрея, который миссионерствовал в Сирии, действительно был какой-то интерес к тому, что на происходило на севере, севернее Одессы (хотя маловероятно) – я думаю, сейчас он, конечно, не сильно радуется тому, что происходит. Задача, которая перед нами стоит, это задача очищать весть о Христе через себя, одновременно с очищением себя для этой вести. Я нахожусь в большом недоумении, потому что очищение вести требует нового языка. Обновление языка, который узурпировала эта Церковь, которая не мыслит себя без государственной опеки, не мыслит себя без имперского, без всего такого. Традиция оптинских старцев, из которой вышли священники, которые были духовными руководителями матери Александра Меня, потом его самого в какой-то мере, если на сегодняшний язык ее переводить, это традиция малых дел. Не стремиться к большим проектам, а смотреть, как я действую в мелочах, как мы действуем в мелочах. Очищать само действие.
От самого Александра Меня впечатление как от человека-машины – машины, которую зарядили вот эти ручейки, притекшие от духовной традиции, от духовной силы русской Церкви. От той ее части, которая так или иначе была либо в скитах, либо в катакомбах, либо просто в опале, в оппозиции к власть предержащим. Он просто был выбран как человек, который должен как машина это все воплотить в тексты. В тексты, в структуру живой Церкви, он это делал безостановочно, и кажется, что даже без особых раздумий. Это все в нем было, на этом же бензине он сам учился в позитивном смысле: читал богословие, философию, потом он вкладывал это в книги. Но запал был оттуда, как я сказал. Хотелось бы к этим источникам нам прикоснуться или даже быть уверенными в том, что эти источники аутентичного русского христианства у нас работают. Молиться о помощи в том, чтобы видеть, что и как делать. Аминь.
© Священник Сергей Николенко 2015
Фото: Владимир Сычев http://www.vladimirsichov.me
