Семья Святого Лазаря

Деян 13, 25-32; Мк 6, 14-30

Проповедовал бы Иоанн Креститель покаяние тихо и спокойно, возвещал бы пришествие Христа Мессии, а он в политику полез. Перестал говорить в общем, а начал говорить конкретно. Окончилось всё головой на блюде, чтобы ковры не закапать. Так называемые маленькие люди завидуют большим людям, но одновременно прилагают большие усилия, чтобы так и оставаться маленькими людьми, не дай Бог сделать или сказать чего-то выдающееся. Я сейчас не имею в виду психопатов, которые шокируют публику произведениями искусства, прибивая себя гениталиями к Красной Площади. Это не совсем то. Или ребят, которым удалось благодаря способностям и моральной неразборчивости где-то в начале 90-х бабок нарубить большую кучу, а теперь появляться в светской хронике. Иоанн Креститель за успехом и за известностью не гнался, по-видимому. Так получилось, что слово его имело большой вес. Настолько большой, что Ирод вынужден был на это слово отреагировать, хотя чего там – какой-то пастух выступает. Ерунда такая. Слово.

Когда мы о Слове Божием говорим, когда мы, читая Библию, декламируем и говорим «это Слово Божие» — не это Слово Божие. А то, что через эти текстики проникает в нас и меняет. Меняет наше нутро и потом потихоньку переходит к периферии, меняет нашу периферию – поступки, поведение, реакции. К. нам в прошлый четверг демонстрировал плоды буддизма, адаптированного под христианство. Совершенно справедливо то, что душа человека – это даже не астральное тело, которое выходит из умершего. Потому что астральное тело, по-видимому, распадается дальше. Сначала вся эта система – мозг и продолжение мозга в разных нервных центрах и периферии – создает то, что мы называем своей личностью, может быть, ошибочно. Сначала это распадается, а потом распадаются более тонкие слои личности, и мы это называем чистилищем. Это не исправление, не переделка, а именно отпадение лишнего, каких-то нежизнеспособных, но очень милых нам вещей и притягательных кусков нас, нашего великолепного внутреннего мира, который мы так лелеем, не даем чужим залезать в него, это всё такое наше. Потом остается, собственно, то, что пригодно для бытия с Богом, в Боге. И то, что является новым скелетом для воскресения. Это тайна, которую нашим земным умишком, как обычно, не понять, как и все тайны, связанные с Богом. Наш дух сливается с Ним, растворяется в Нем, и одновременно мы сохраняем наше «я», только оно не такое, как мы сейчас представляем когда с гордостью, когда с отвращением. Христианский пантеон, начиная с Иисуса Христа, Богородицы, это такие «я», которые никак не переводятся на наш язык. Медитации исихастские, дзенские направлены на проникновение в это. В пустоту, которая не пустота, но в ней самой нет формулировок, это Слово, в котором нет наших слов, это Свет, в котором нет нашего света. Слова, которые я сейчас говорю, это аналогии этой Пустоты. Пустота, которая на самом деле максимальная наполненность. Просто, когда у человека есть достаточный интерес, чтобы войти в это, он входит, и эта Пустота с большой буквы бабахается в его бедные мозги, и он начинает понимать, что конкретно надо делать. Что конкретно надо говорить. Христианские мистики в общем, я думаю, так же, как и дзенские, этот процесс примерно так представляют. Но если при подходе к неведомому Богу начинаешь следовать тому «я», которое мне дороже всего, тогда ничего не получается. От этого «я» нужно отрешиться, его нужно отдать, чтобы настоящее «я» начало просвечивать. Даже не столько просвечивать, сколько действовать. В общем, для христиан смысл всех этих дзенских медитаций – в этом, чтобы помочь психике освободиться от ложного «я», разрушить эти связи в мозгу, в теле. Аминь.

Скажу об интенции, которой хочу нашу литургию посвятить, думаю, возражений не должно быть. Мы уже делились тем, что в С. у семьи, которая основывала этот приход, сейчас уже внук. Мальчик Р., который сейчас в 9 классе учится, и у которого три года назад начались припадки типа эпилептических, оказалось, что опухоль у него на поверхности мозга наросла и давит. Два года назад сделали операцию, эту опухоль благополучно удалили, порядка года он восстанавливался, сейчас она наросла опять. Остались корешки, которые не стали удалять, чтобы не повредить кору головного мозга. Вот они проросли опять. Сейчас нужно делать повторную операцию. Динамика непонятна, потому что сейчас время подростковое, в организме все растет непропорционально. Вопрос в том, как эту пропорциональность восстановить. Что ей мешает? Семья не сказать, чтобы благополучная, родители года три назад развелись, поскольку муж выпивал. Иногда почаще, иногда пореже, но дурил очень сильно от алкоголя. Видно, что с мозгом, наверное, какая-то биология была не в порядке. Биология с духовным, в общем, связана, может быть, не прямо, не сразу же, а обычно проявляется через поколение. Духовная деградация рода, по-видимому, сначала идет в психосоматику, потом в последующих поколениях в соматику и в генетические нелады. Поэтому молитва, конечно, имеет смысл. Молитва – это восстановление, прежде всего, духовного баланса, духовной связи с источником всего. С Творцом. Тут нужно молиться о восстановлении этой связи для всей семьи, для всей этой компании, в которой мальчик находится. Неважно, все они физически присутствуют возле него, или не все, связи есть все равно. Мальчик хороший, конечно, его сильно отцовские выпивки пугали и травмировали. Учится он в гимназии, замечательной для С., играет в оркестре, с увлечением занимается музыкой. Так что давайте молиться, но не пыжиться, а, скорее, через расслабление… Через собственное приближение к Богу приближать к Богу и этого мальчика.

© Священник Сергей Николенко 2016

Изображение: Рогир ван дер Вейден, Алтарь Иоанна Крестителя (фрагмент), 1455-60