Семья Святого Лазаря

Иер 18, 1-6; Мф 13, 47-53

Думать я сейчас не могу, а представлять могу. Я представляю себе, как я делаю кувшин. Вылепляю руками начальную заготовку, болванку, потом помещаю ее на гончарный круг, надеваю на стержень. Дальше круг вращается, и я пальцами начинаю этот рельеф кувшина или горшка вытягивать. В какой-то момент он ломается, разваливается. Я опять эту всю глину спрессовываю в один ком, опять делаю болванку, устанавливаю ее и опять начинаю это делать. И опять разваливается. Такое впечатление, что человеческая история – это непрерывный процесс, когда горшок не получается, срывается. Вроде можно было бы на горшечника кивать, что он недостаточно квалифицированный, а можно думать, что все нормально у горшечника с мастерством, это просто у глины какой-то порок, что она не держится, не является достаточно прочной, достаточно пластичной. Крошится как-то.

Если я пытаюсь это перенести на Церковь, то Церковь сама себя старается как-то восстанавливать, чтобы окончательно не ломаться. Не знаю, как она это делает. Или сама себе заплатки ставит, или сама себя подставляет Богу, чтобы процесс шел. Тут самое ценное – это то, что глина не оказывается настолько непригодной, что нужно выкинуть ее и всё. Все-таки она дает надежду сделать из нее кувшин. Я помню, еще в документе 2 Ватиканского Собора о Церкви, который я читал незнамо когда, остановилось у меня внимание на том, что Церковь – знак противоречия, она все время в напряжении. Она и стремится к миру, и вынуждена от мира убегать к Богу. И от Бога опять идти к миру. Это непрерывное ее состояние.

Поэтому то, что с Каритасом происходит – на Каритасе может быть сильнее всего проявляется этот знак противоречия, потому что он имеет дело с материальными делами. То, что воруют там, это нормально, это всё заложено в программу. Не стоит от этого как-то расстраиваться. Это как расстраиваться от того, что в инфекционном отделении больницы все-таки больные, несмотря на усилия врачей, заражают друг друга. Это жизнь. Хочется унывать от того, что всё идет не так, что в Церкви сумасшедшие и сумасшедший дом. Но все-таки глаз должен быть прежде всего настроен на действие Бога. Видеть в мелочах и в особо крупных вещах, на которые мы не обращаем внимания именно потому, что они очень крупные, видеть то хорошее, что есть. Понимать, как это трудно осуществить это в мире и благодарить. Благодарность – это хорошая позиция перед Богом и, главное, плодотворная. Спасибо.

Священник Сергей Николенко