Семья Святого Лазаря

Рим, 13, 11 — 14, 4; Лк 1, 1-25, 57-68, 76, 80

Мы привыкли уже говорить, что Иоанн был пророком. Самым непосредственным пророком о Христе, и его жизнь повторяла то, что происходило с Христом. Точнее, не повторяла, а предшествовала событиям. С разрывом рождения в полгода, а смерть, наверное, с бòльшим разрывом. Он так же проповедовал, как Иисус, так же был предан властям, хотя в других обстоятельствах. Если Иисуса взяли по религиозно-политическим соображениям, то Иоанна чисто по причине того, что он обвинял Ирода в безнравственном поведении в отношении жены своего родственника. Схема, в общем, одна и та же.

Главный парадокс, и скандал, и искушение для христиан – в Библии и в жизни святых мы всё время получаем напоминания о том, что дела заканчиваются крахом. Жизнь этих людей Божьих заканчивается и безвременной, и бессмысленной смертью. Вроде столько могли еще сделать хорошего, но Бог призывает. Призывает в драматических обстоятельствах, в обстоятельствах войны. Личной войны, которую дьявол ведет с этим человеком. И дьявол как бы побеждает на внешнем фронте.

Я вспоминаю католических подвижников, с которыми мне приходилось иметь дело. Дон Бернардо Антонини погиб в Казахстане от сердечного приступа, находясь там, по сути, в ссылке. Туда его из Москвы отправили ректором Казахской семинарии, из которой, по-моему, так и не получилось ничего. Франциск Рачюнас – героический литовский священник, прошедший лагеря в Воркуте. Уже старым человеком в 90-м году он приехал сюда в храм Людовика с большими трудностями. Собственно, первая русскоязычная официальная католическая интеллигентная группа, которая возникла в Москве, это как раз благодаря его стараниям, его личности. После этого, когда его отозвали в Литву, точнее, начальник его отсюда выпер, то в Литве он окончил жизнь оплеванным. Братья по ордену обвиняли его в том, что в то время, когда в Литве надо было отхватывать себе здания, недвижимость, он прохлаждался в какой-то там Москве… В Москве, где у него тоже было несколько тяжелых сердечных приступов. Иоанн Креститель тоже умер глупо, из ненависти этой женщины, претендовавшей на роль законной жены царя Ирода.

Я сейчас особенно об этом размышляю, потому что Вера вела совершенно героическую борьбу. Но эта борьба не просто за физическое выживание, это борьба за то, чтобы служить. Служить Богу, семье, общине. Сейчас неприятно, наверное, меня слушать, потому что голос прерывается, потому что боль еще такая сильная. Но духовная победа есть. Она сохранила веру как способность жить по Евангелию. Не разменяла ее по слабости на слабодушие, на обиды, на претензии к другим и к Богу. Это до конца было.

Возникает вопрос, как мы общаемся с ушедшими, необязательно буквально с мучениками, но с исповедниками, которые в тяжелых жизненных условиях показывали, что по Евангелию можно и надо жить. В Семье святого Лазаря и Ядвига Юрьевна была исповедницей буквально до конца, и Нина Христофоровна, пока еще в ясном уме была, и Юра Гнедков.

Об общении с такими святыми людьми можно говорить по-разному, но одна вещь, может быть, наиболее трудная и кажущаяся тривиальной – главное, что они нам говорят и сообщают, это то, что мы можем жить по Евангелию. Надо это делать, потому что это единственная правда. Обманывают фантазии, какие-то представления, какие-то догадки, которые сегодня увлекают, завтра на них уже плевать. А жизнь по Евангелию – она не обманывает. Все эти люди помогают нам спроецировать Евангелие на свою жизнь, на свои проблемы, которые кажутся огромными, а по сравнению с темой вечной жизни и смерти оказываются мелкими. Аминь.

Священник Сергей Николенко