Семья Святого Лазаря

Деян 13, 13-25; Ин 13, 16-20

Что говорит рядовым верующим, которых я встречаю, это первое Чтение с изложением истории Израиля, которое начинается с псевдо-фактов, с легенд исторических? Эти люди, эти события… Так понимаю, что ничего не говорит, пока не дошли до Иоанна Крестителя. Его празднуют, … Янка Купала… Скорей бы это всё прошло, и получить Евхаристию, облатку, в которой Христос проживает, пребывает. Это главное таинство. Я, может быть, утрирую, хотя, наверное, и не очень, судя по поведению этих «обычных» верующих, которых я наблюдаю. Они не сливки католического общества из каких-то элитарных местных движений, простые.

Я пытался глубже об этом размышлять. Создалось впечатление, что евхаристическая трапеза, последний ужин Иисуса, как он описан, Его слова над хлебом и вином – это, разумеется, важные слова. Но главное не в этом, а в атмосфере этого праздничного ужина. Когда висит в воздухе угроза, ощутимая и реальная, Иисус, может быть, даже не столько говорит, сколько показывает самим собой, что действительно, из того, что мы делали и ожидали, мало что получилось. Но, несмотря на угрозы, на тяжелое будущее, которое нас ожидает, Бог с нами. Я остаюсь с вами и Бог с вами.

Это соединилось с совсем другой вещью в Церкви — с вещью, которую я, может быть, поставил бы в Символе Веры в самой первой позиции. Она относится к молитве как к явлению. Если молишься над какой-то вещью, эта вещь меняется. Как меняется, описать трудно, но ей как-то передается то, о чем ты молишься, какую силу призываешь для этой молитвы или направляешь собственную силу на этот предмет. Это факт, который имеет физическое измерение. Что-то даже  можно замерить. Называть это можно по-разному, изменяется энергетический потенциал предмета или этот предмет вступает в связь со мной и начинает разделять мою судьбу. Там много разного есть, много аспектов. Но главное — что молитва это воздействие, которое имеет эффект.

Человеку здравомыслящему, приземленному и материалистически мыслящему гораздо легче принять, что освященная Евхаристия — это действительно необычная штука, в которой присутствует Христос, и самый эффективный способ с Христом соединиться — это ее съесть, принять ее в себя. При этом как бы пропадает необходимость в остальном. Необходимость вникнуть в атмосферу этого последнего ужина Иисуса с учениками. Вникнуть в то, как мы сегодня читали, как важно было для первых христиан выстроить историческую линию в появлении Иисуса на земле. Найти Его корни, выстроить последовательность того, как Бог спасает мир какими-то поступательными шагами. Может быть, это по фактам и по историческим фактам наврано и придумано, но потребность есть в этом, это хорошая потребность, правильная, благородная. Познание истории мира и, соответственно, проникновение в будущее. Но это всё не нужно человеку, для которого Христос присутствует в Евхаристии и она как сникерс: «съел и порядок». Опять я, конечно, утрирую, но некое противоречие между двумя способами веры я вижу. Насколько это противоречие неустранимо, насколько оно помогало делу спасения, насколько оно, с другой стороны, ломало Церковь, сущность Церкви… Это большая тема. В другой раз. Аминь.

Священник Сергей Николенко