Семья Святого Лазаря

Деян 2.1-11; Ин 7,37-52; 8,12

Мы читали описание Пятидесятницы из Деяний Апостолов и Евангелие от Иоанна, когда Иисус говорил о себе как о воде живой. В то, как Лука описал это событие Пятидесятницы, я, конечно, верю очень приблизительно. Прежде всего, потому что он собрал туда воедино разнородные проявления, сопровождающие харизматическую молитву. Думаю, что если он писал этот текст по воспоминаниям участников апостолов, то, может быть, у одного в памяти осталось одно, у другого другое, у одного ощущение ветра, у другого ощущение языков огненных. Обычно так бывает, обычно люди ощущают разное. Что объединяло всех, это то, что, по-видимому, вышли и начали пророчествовать – этот подъем, говорение языками. Но, повторяю, что вкупе мне в эту сцену верится плохо, потому что Лука собрал в нее всё богословие Святого Духа из Ветхого Завета. Дух как ветер, аспект свободы и неясности, откуда возник и куда ушел потом… Огонь как функция очищения, в Духе всякая дрянь сгорает, а благородные металлы очищаются… И, как я уже говорил, феномен говорения языками и феномен понимания этого говорения.

В Евангелии же от Иоанна используется еще один символ Духа – вода живая, источник силы реальной, не материальной силы, а силы той жизни, которая течет в вечность. Здесь я много говорить не могу, а просто – что для меня христианство, чем оно для меня отличается от других религий? Другие религии – там тоже есть авторитеты: Гаутама, Мухамед, Шанкара, но они просто такие учителя. А Иисус говорит о себе по-другому, Он говорит, что является необходимым посредником между человеком и Богом. Да, Он от роли учителя не отказывается, но учитель и пророк – это одно, а посредник – это совсем другое. У учителя можно научиться, а без посредника ты просто не войдешь в общение.

Я, конечно, всё время думаю о том, в чем это посредничество заключается. Человеческими словами придумать это не в состоянии, но, может быть, субъективно оно ощущается в том, как нашей человеческой природе открывается лицо Бога. Не просто страшное и всемогущее, но близкое к нам, человечное лицо Бога. И не просто человечное, а то, что оно мою собственную человечность, мои переживания и представления о добром, о милом, о хорошем, о высоком поднимает на высоту вечности. Я смотрю на реальность, как она передо мной… и начинает там проглядывать вечность. Хайдеггер об этом писал на философском языке, в некотором отношение это оно. Субъективными переживаниями дело не оканчивается, они просто помогают войти в ту невидимую сторону творения, которое в вечности. В вечности, в Царстве Божием, в Небесном Царстве. Когда это выражение «Царство Небесное» часто повторяешь, реальность его теряется. А так на самом деле оно здесь и среди нас. Аминь.

Священник Сергей Николенко

Изображение: Питер Уорден, Пятидесятница, 1985