Семья Святого Лазаря

1 Кор 1, 10-18; Мф 14, 14-22

Переходя к прозе материального мира. Тут мне на днях обратились ко мне даже не просто с просьбой о консультации, а с претензией, из другого города. Женщина в браке венчаном, прошло сколько-то лет, брак венчаный исчерпал себя. Разошлись…, она с ребенком, с больным, к тому же. Короче, нашла хорошего человека, а венчались заграницей. Все прошло без проблем, причащались в церкви. Сюда приехали и, конечно, возмущение, что местный священник встал в позу, отказывается причащать, просит какие-то справки, бумаги доставать, мы не понимаем, в чем дело, у вас церковь такая странная. А там, мол, была нормальная католическая церковь. Я им написал как-то, что мог. Вопрос-то какой – во-первых, эти люди как сырые дрова, их крестили, венчали и пытаются этот огонь любви Христовой жертвенной запалить в них, а они никак. Это не просто их проблема. Катехизация, катехизаторы, подготовка к браку, те, кто готовил их к браку, добрые сестры, священник – всё вместе.

Это-то всё понятно и обычное дело. Но меня занимает другой момент. Из Церкви, из храма их не прогоняет никто, в богослужении они участвуют, слово Божие слушают, при совершении Евхаристии присутствуют. «А вот, у меня сосед по лавке в храме, я знаю, что у него с браком считается всё в порядке, а на самом деле я знаю, что он гуляет налево, изменяет,  прелюбодействует, а ему причастие дают. А мне не дают. Какая была хорошая жизнь, когда я получала причастие и понимала, и чувствовала, что я не хуже других, и Бог как других прощает и благодать дает, так и меня прощает и благодать дает, хорошо-то как было!». Вот что главным мотором является в протесте. Забывает о том, что тогда, когда ее причащали, на самом деле, тоже ей казалось всё нехорошо, только другие вещи мешали. То, что можно использовать это время для размышления над своей верой, для очищения отношения к Богу, отношения к Церкви – это в голову не приходит. «У меня всё в порядке, это у вас в Церкви не в порядке».

Ложится на это вполне история с Лазарем. Вчера как раз Марфа была в латинском обряде. Корень этой истории – то, что Лазарь уже умирает, и сестры посылают к Иисусу, который, очевидно со своей компанией не так далеко был. Беги скорее, исцели Лазаря, спаси его, друзья же все-таки, ты у нас бываешь с удовольствием, отдыхаешь, расслабляешься, нам приятно было всегда друг с другом. Посланный приходит к Иисусу, докладывает, и Иисус четыре дня сидит на месте. В это время Лазарь страдает, умирает, а сестры ждут, ждут.., уже у них обиды и протест. Протест на Иисуса, на Бога, на всё, в общем. Обманул просто. Все Его слова, знаки любви показными были просто? Показуха, лицемерие… Если Он мессией себя называет – значит, и Бог такой? Это всё в Евангелии от Иоанна показано в одной фразе, которую стереотипно повторяют обе сестры, упрек: если бы Ты был здесь, не умер бы брат наш. Иисус спрашивает, веришь ли, что Я могу воскресить? И так далее. Дальше всё на позитиве, выражение веры, хэппи-энд, выходит Лазарь замотанный из пещеры. В теологии Иоанна получается, что то, что эти сестры поверили в Иисуса, было важно для того, чтобы Иисус смог оживить Лазаря.

Что значит – поверили? Простили или забыли эту несправедливость и пренебрежение? Или просто поддались обаянию Иисуса, когда Он разговаривал с ними, и опять всё вернулось, забыли обо всем. Мы не знаем. Но история, конечно, оставляет много вопросов и для меня вопросов два. Когда мы прощаем – этот акт прощения – действительно ли мы этим меняем прошлое? Мы подозреваем, что когда Бог прощает нас, одновременно исцеляет и нас, и наше прошлое, и будущее наше. И другая вещь – этот хэппи-энд. Мы же чаще всего его не видим, а мы видим, что мы мучимся, близкие наши мучаются, мы взываем к Богу: Ты же обещал, где это обещанное? Какими-то логическими построениями тут ответа не дашь. Надежного. Вера и есть такая штука, таинственная, которая сама по себе меняет мир. Невидимым образом, но меняет. Я так думаю, по крайней мере. Аминь.

Священник Сергей Николенко

Изображение: Леон-Жозеф Бонна, Воскресение Лазаря, 1857 (фрагмент)