Семья Святого Лазаря

Флп 4,4-9; Ин 11,1 — 12,18

Конечно, не хочется ничего говорить после этой истории, так же, как и после истории Страстей, которая последует за этим. Когда ее послушаешь или прочтешь, говорить уже ничего не хочется. Не знаю, может быть, я буду не в тему говорить. Семья святого Лазаря, наша община, началась уже много лет назад, как вы знаете, истоки ее были еще в приходе отца Александра Меня, и первый священник прихода Кирилла и Мефодия, отец Владимир Никифоров жив, в Англии, хотя тяжело болеет. Мы тут живем в одном стиле, ему там приходится в другом, но закваска, в общем, та же. Помочь людям жить с Богом.

Я вспоминаю где-то в конце 90-х, когда в Лондон я попал, мы с сестрой Марией Стецкой пошли к одной монахине из их конгрегации Сакре Кер, которая несколько лет проработала в России, она меня знала, и я ее знал. Она была из монастыря в Оксфорде. Монастырь Сакре Кер, состоящий из преподавательниц в Оксфорде – дамы с дипломами, со степенями, в возрасте все уже, тогда им всем было за 70, кому-то за 80. Эта монахиня мне показывала фотографию, которая у нее стояла в комнате. Фотография, по-моему, с картины, где изображен был Лазарь, выходящий из гроба в пеленах, голова в платке. Она говорила о том, как медитация над образом воскресшего Лазаря изменила ее жизнь. Она обратила внимание на то, с каким трудом Лазарю пришлось выходить из пещеры, поскольку он весь был переплетен. И она подумала, что это вот она. Иисус ее воскресил, дал ей веру, силу жизни, но всё, что в ней есть, это история жизни в неблагополучной семье, потом взросление неблагополучное. Это всё вещи, которые ее сковывали, как пелены, и говорит, что, когда она это поняла, она поняла и чему ей нужно посвятить жизнь – разматыванию этого всего, освобождению.

Поскольку мы в то время уже занимались зависимостью и созависимостью вовсю, то этот образ Лазаря, освобождающегося от пелен, просто полностью ложился на нашу общину. И потом мы существовали как неясная группа, которую официальная католическая Церковь не признавала, признавали ее только начальники мои, с которыми я конкретно имел дело – Бернардо Антонини, потом Станислав Опеля, они давали нам возможность служить, помещение предоставляли. И потом я помню, наша подпольная монахиня Ядвига Юрьевна Лапинская ездила, по-моему, в Иерусалим, в паломничество и заказала там мессу за нашу общину. И после этого я уже не помню, как это произошло, но община стала называться официально Семья святого Лазаря, и потом уже епископ Верт ее утвердил как официальную религиозную организацию.

Тогда еще казалось, что перспективы большие были, и у нас народу много было, и много приходило народу из Старого Света, и выпускники и сотрудники, и много было последователей наших в других городах, и казалось, что это всё развиваться будет. Но этого не произошло. Тут уже другие причины. Скорее, размышлять, почему Бог предпочел так сделать. Прежде всего было сильное противодействие со стороны официоза – это бывает, в Церкви не без того. Многие поумирали уже, некоторые ушли, кто с обидами, кто без обид, и потом некоторое время наша община работала как конвейер. Мы принимали людей, которые просили о помощи, немного пропускали – двух-трех людей в течение года, кто-то задерживался надолго, кто-то быстро уходил, кому-то удавалось помочь, кто-то обнаруживал, что у него проблемы, с которыми он справляться просто не хочет и не будет. Думаю, что в каком-то смысле наша община была как такой пробный камень для людей. В отличие от приходов, куда люди ходят десятилетиями на условиях почти полной анонимности (при желании), и настоятели меняются, и что с этим человеком происходит, никому не интересно, никому не до него. Здесь это не так. Здесь, я надеюсь, что это в каком-то отношении модель Церкви будущего, в католической Церкви в России будущего. Хотелось бы.

Так что православная Церковь Лазаря празднует накануне Страстного воскресения, Лазарева суббота, а у нас по субботам нет возможности тут встречаться, мы Лазареву субботу и Вербное воскресенье объединили в один блок, этот блок очень напряженный, потому что с одной стороны чудо возвращения к жизни и энтузиазм людей, и одновременно, как говорится, тучи сгущаются. Дьявол находит, через кого напасть, через какие людские слабости напасть. И это реальность, в которой мы живем, чистой детской радости у нас не получается, потому что все время приходится быть настороже из-за этих туч, из-за того, что как в Послании Петра где-то написано, дьявол ходит как лев рыкающий, ища поглотить вас. Сожрать, то есть. Аминь.

Священник Сергей Николенко